Троянская ботва (Sam O'War)  Песнь 2.

Сон. Беотия или Перепись мобилизованного населения.

Тиха иллионская ночь, прозрачно небо, звезды блещут
Все боги спят, все спят мужи и жены, и дети, и кони.
Лишь у Зевса бессонница. Не дает ему спать мысль о том,
Что какой-то квёлой богиньке удалось его уломать.
И, чтоб развеять сии невеселые думы, бог богов
Решил свое слово исполнить, но слегонца приколоться.
И вот среди ночи Морфея Зевес к себе призывает
И выдает ему спецнаряд на вещее сновиднье.

"А на словах", - говорит, - "Агамемнону ты передай
Мол, пусть прям хоть завтра на Трою он штурмом данайцев ведет
Падет под ударами Троя, ибо так Гере угодно.
Мол, убедила, стервоза, и Зевса, и прочих богов всех
И полубогов. Короче, над Троею носится гибель."

Так Зевс Морфею сказал. Тот откозырял и, руки в ноги,
Помчался к ахейской армаде, разыскивать там их царя.
Царь почивал, и над ним амброзический сон разливался.
Морфей прикинулся, будто он Нестор, логично считая,
Что ветерану Агамемнон поверит без оговорок,
И в таком виде стал старательно сниться Агамемнону.

"Дрыхнешь, салага?"- Царю говорит он, - "Ну дрыхни покеда.
Гляди, всю обедню проспишь, лежебока скипетроносный.
Чтоб не совсем уж без толку ты спал, тут к тебе я явился"
Так Агамемнону вещает Морфей сквозь дремоту его.
"Тебе,"- говорит, - "бог богов Зевс велел на словах передать,
Мол, можешь хоть завтра на Трою ты штурмом данайцев вести
Падет под ударами Троя, ибо так Гере угодно.
Мол, убедила, стервоза, и Зевса, и прочих богов всех
И полубогов. Короче, над Троею носится гибель.
Все услыхал? И не вздумай забыть инструктаж олимпийский.
Второй раз являться не буду."- Сказал и прочь отлетел.

Тут же царь подхватился, бодро зенки свои протирая,
С единственной мыслью в башке: - "Ура! Наконец-то! Свершилось!"
Наспех хитон натянул и сандалии на босу ногу,
В зеркало глянул и ризу еще прихватил, чтоб по-царски
выглядеть. Скипетром вооружился и ринулся к войску.
Видя его суету, Зевс на олимпе божественно ржал.

Румяная Эос утро текущего дня объявила.
Тут же и петухи проорали, и сразу день наступил.
Атреич собранье вождей организовал на рассвете
Близ флагманской шхуны еще одного старикана - Нелида.
Собравшийся кворум Агамемнон обозрел и возгласил: -

"Граждане ахейцы, данайцы и прочие! Слухай сюда!
Щас я дремал, и мне сон, явно вещий, приснился, внатуре.
Будто явился ко мне сам Морфей, прикинувшись Нестором.
И такую завел он ботву, что я сам не придумал бы.
- Спи, - он сказал, - скипетроносный и слову внимай моему!
Тебе, - он сказал, - бог богов Зевс велел на словах передать,
Мол, можешь хоть завтра на Трою ты штурмом данайцев вести
Падет под ударами Троя, ибо так Гере угодно.
Мол, убедила, стервоза, и Зевса, и прочих богов всех
И полубогов. Короче, над Троею носится гибель.
И не вздумай забыть инструктаж олимпийский. - Так он сказал
И свалил по делам на Олимп. Прикиньте, братва! Крыша - Зевс!
Так что давайте, готовьте волыны и перья к атаке,
Я же устрою проверку на вшивость личному составу:
Я дам всем команду "Айда по домам", а кто поведется,
Того расстреляю на месте, как дизертира и труса"

Произнеся эту речь, Агамемнон покинул трибуну.
Его на трибуне сменил, как и ожидалось, Нестор,
чей внешний вид был использован при сновиденьи Морфеем.

"Сявки, внемлите! - снова завел свою канитель ветеран, -
Я внимательно выслушал речь и имею заметить,
Что если бы кто-то другой рассказал эту байку, то я
Руки б ему оторвал и пришил бы к причинному месту,
Поскольку шуток на свой счет не терплю. Но Агамемнону
Я верю, что видел он сон. Ведь придумать такое он сам
Ни за что бы не смог. Да и нет у него чувства юмора.
Так что, братва, голосуем за то, что сон был таки вещий,
А значит нам надо действовать соответственно плану."

Проголосовали всем сеймом единогласно за это,
После чего собрание вождей посчитали закрытым.
Агамемнон подготовил воззванье к войскам и народу,
Войска же с народом немедля согнали на референдум,
И Агамемнон, на правах наикрутейшего из царей,
Немедля взошел на трибуну со скипетром наперевес.

Тем скипетром Агамемнон немало гордился, поскольку
Реликвий таких во всей "Иллиаде" раз-два и обчелся.
Ходили упорные слухи, что сей фаллический символ
Выковал сам Гефест для ненаглядной своей Афродиты,
Но зевсу потом подарил, по причине какой - не понять.
Возможно, тот Геру потешить решил, а возможно и нет.
Известно лишь то, что позднее Гермесу был скипетр вручен
резвейшему из олимпийцев-богов (какой шалунишка!)
И кочевала с тех пор железяка лишь меж мужиками.
Гермес спихнул скипетр Пелопсу, тот его сбагрил Атрею,
Атрей же в наследство Фиесту скипетр оставил, а Фиест
Потом уже Агамемнону его передал, рассказав
Всю приведенную выше историю сипетроскитаний.

И вот, гордо скипетр держа, Атреич взошел на трибуну:
"Граждане данайцы! Соотечественники! Братва! Пиплы!
Такая беспонтовая война осточертела уж всем.
При соотношении сил один к десяти в нашу пользу
Мы вот уж десятый год беспробу... э-ээ... бесславно воюем,
Толку же с этой войны - как с козла молока и не больше,
Троя же, будь неладна она, как стояла, так и стоит.
Так не податься ли нам по домам? No war and make love, пиплы!"

Не успел досказать свою речь Агамемнон, как данайцы,
Ахейцы и прочие греки рванули к своим кораблям,
Повыуживали из багажа майки с пацификами,
Там и сям запестрели слоганы "Данайцы, гоу хоум!"
Каску сменил нахайратник на скрытно взлелеянных дредах,
Латы же место свое уступили оранжевым рясам.
"Опаньки! - Думает Агамемнон, глядя на этот бардак,-
Не перегнул ли я палку, случайно, своим красноречьем?
Если и дальше так все пойдет, то дезертиров, внатуре,
Больше окажется, чем всех солдат в моем доблестном войске."
А данайцы весла и паруса уже подоставали
И ахейцы с песней про мир вот-вот рванут к родным берегам.

Тут Гере приспичило глянуть выпуск последних известий.
"Чё за фигня?" - удивилась владычица Гера безмерно,
Афине об этом сказала, и та удивилась тоже
(Не столько бегству ахейцев, сколько речи богини богинь)
Но Гера с собой совладала и тут же приказ отдала:
"Вот что, Афуша, слетай-ка на берег к ахейцам
Пусть прекратят эти глупые сборы и снова воюют.
Ты ведь, голубушка, самая умная здесь на Олимпе,
Вот и используй свой ум в целях богоугодного дела.
Знаю, ты богу и греку любому зубы заговоришь,
Так что с этим пустячным заданьем запросто справишься ты."

Бедной Афине осталось одно лишь - взять под козырек.
Мудрость ее воспевали не раз в разных мифах и песнях,
Вот и решила Афина, умом пораскинув, отлынить,
Сбагрить такое заданье на более мелкую сошку.
Этим богиня сразу двух зайцев намеревалась убить:
Во-первых сберечь олимпийскую честь и достоинство,
А во-вторых, не зля Геру, время с большей пользой потратить,
Например, на изученье последних трудов Гераклида.
Так рассудив, мудрая Зевсова дочь на берег спустилась
и, Одиссея приметив, ему дело препоручила.

Царь итакийский ворочать мозгами умел, хитроумный,
Но была у него одна слабость, Афине известная.
Стоило только сказать, что хитрей его нет во всем мире,
Как тут же хитрец Одиссей легко на подначку ловился.
Вот и теперь, лишь только Афина прикинулась дурочкой
И заявила, что ей уболтать не под силу столь многих,
Как Одиссей, эффектным взмахом плащ отшвырнул и рванулся
В гущу данайцев, пакующих чемоданы и рюкзаки.
Встретив по ходу Агамемнона, он забрал его скипетр
Для вящей эффектности вида (цацка была то, что надо).
Атреич на это лишь вякнул невнятно, но было поздно.

А Одиссей ЛаэртОвич уже развернул пропаганду
По принципу вольных торговцев, которые мирных селян
Бойко хватают за руки средь шумных кварталов столичных
И предлагают купить за бесценок набор сковородок
Или же пачку ведической литературы плюс бусы.

Так же и царь итакийский носился от судна до судна
И, эНэЛПэ применяя, внушал пацифистам данайским,
Что в падлу, мол, ехать домой, не пограбив богатую Трою.
А если вдруг буйный ему на пути попадался чувак,
Того Одиссей вдоль хребта угощал дуби... э-э... скипетром.
Буйным таким чуваком оказался Терсит хромоногий,
горбатый косой и в придачу умеренно лысый урод.
(А как вам должно быть известно, греки уродов не любят,
Их всячески притесняют на почве личной неприязни.
Спартанцы и вовсе их мочат, как "спартаковцы" "динамов"
И вобщем-то мне не понятно, как инвалид затесался
В ряды агрессивно настроенных физкультурных фанатов.)
Кроме того был Терсей неформальным главой пацифистов,
И регулярно толкал в массы речи типа "Айда домой"
Вот Одиссей и придумал, мозгой пораскинув, что проще
Справиться с миролюбивой толпой, начиная с Терсея.
И это, скажу я вам, был весьма здравомысленный вывод
во-первых, бунт укрощать умнее всего, начав с вожака,
А во-вторых, Одиссею не больно хотелось сражаться,
И если бы вместо Терсея Ахилл выступал бы за мир,
То вряд ли тогда итакиец рискнул бы скипетр в ход пустить,
А с инвалидом он справился быстро, эффектно, по-царски:
Железякой его припечатал с размаху и наорал
Что-то в том духе, что чья бы, внатуре, корова мычала,
И что, мол, если еще раз Терсей соберет такой митинг,
То он, Одиссей, его, типа, в Африку голым отправит.

Пиплы заценили забористость слога царя Итаки,
Поржали над тем, как зрелищно он с инвалидом воюет
И разошлись по палаткам, логично и здраво подумав,
Что лучше еще раз сходить к стенам Трои потусоваться,
Чем получить от царя железякой по энному месту.

Тех, кто остался, в надежде узреть продолженье банкета,
Решил Одиссей довести до нужной кондиции речью:
"Товагищи! Бгатья! Ахейцы!" - Вещал Одиссей в мегафон
"Забудьте пго то, что мы Тгою воюем уже девять лет,
А все победить не сумели! Забудьте! Война не футбол!
И сбогная наша команда должна, наконец, победить,
Иначе нас дома угоют. Не вегите? Едьте домой,
быть может вам накостыляют не сильно и не по башке.
А я лучше здесь, возле Тгои побуду еще год-дгугой,
Глядишь, и целее останусь. К тому же знаменье былО."
(Тут войско слегка взволновалось: - "Знаменье? Давай, говори")
Движение масс уловил Одиссей и свой тезис развил:

"Вчега наблюдалось явленье - типичный божественный знак
Девять птичек в гнезде сидели, девять птичек песенки пели,
Тут явился злой дракон, одну птичку слопал он.
Восемь птичек в гнезде сидели, восемь птичек песенки пели,
Тут явился злой дракон, одну птичку слопал он.
Семеро птичек в гнезде сидели, семеро птичек песенки пели,
Тут явился злой дракон, одну птичку слопал он.
Шестеро птичек в гнезде сидели, шестеро птичек песенки пели,
Тут явился злой дракон, одну птичку слопал он.
Пятеро птичек в гнезде сидели, пятеро птичек песенки пели,
Тут явился злой дракон, одну птичку слопал он.
Четверо птичек в гнезде сидели, четверо птичек песенки пели,
Тут явился злой дракон, одну птичку слопал он.
Трое птичек в гнезде сидели, трое птичек песенки пели,
Тут явился злой дракон, одну птичку слопал он.
Двое птичек в гнезде сидели, двое птичек песенки пели,
Тут явился злой дракон, одну птичку слопал он.
Одна птичка в гнезде сидела, одна птичка песенки пела
Тут явился злой дракон, эту пличку слопал он.
Девять птичек съел дракон, от обжорства лопнул он.

Калхас, наш медиум штатный тгактует знамение это,
как пгимегную датиговку нашей победы над Тгоей,
Количество птичек гавняется сгоку осады в годах.
И говогю вам, ахейцы, в течение этого года
Война так и так пгекгатится, и к бабке не надо ходить.
Кто ставит на нашу победу - я ставки пгиму два к семи."
И Одиссей демонстративно достал свой блокнот и стило.

Тут же ахейцы, данайцы и прочие разные греки
Принялись наперебой у букмекера громко базарить.
Угомонились лишь после того, как Одиссей объявил,
Что еще двое суток он будет ставки от них принимать.

Нестор ревниво смотрел на все это столпотворенье,
И, наконец, ветеранская суть его возобладала.
Встал ветеран, весь свой пафос мобилизовав, и бакланит:
«Сявки, внемлите! Доколе мы будем без дела трепаться?!
Хватит пустого базара, пора за войну приниматься.
Надо в сем Агамемнону Атреичу повиноваться
Если же кто-то надумал сегодня домой возвращаться,
Тот пожалеет жестоко, его пристрелю я, засранца!»

Агамемнон одобрительно Нестору поулыбался,
И ветеран, распалившись, продолжил такими словами:
«Я предлагаю, Атреич, устроить соцсоревнованье.
Всех на бригады поделим породово и поплеменно,
И будем оценивать доблесть по пятибалльной шкале:
Кто лучше воюет, что чище надраит шлем и кирасу,
Чьи чище казармы и кто лучше песни поет на плацу.
И пусть победитель получит почетный вымпел и кубок.»
Агамемнон аж в улыбке расплылся, слыша такое.
«Нестору рюмку! - кричит, - Вот ведь старый пердун что удумал!
Слышали все? Объявляю соцсоревнованье открытым.
Завтра же чтобы у каждого было оружье и каска.
Кто больше троянцев замочит, тому от меня похвала.
А кто дезертировать будет – на месте того замочу!»

Дружно народ заорал, кто «Ура!», кто «Долой!», кто «Обедать!»
И к полковым кашеварам все дружно направили стопы.
Агамемнон для себя раздобыл пятилетку-теленка
И изготовился было бифштексов на гриле поджарить,
Как налетели гурьбой два Аякса, Нестор с Одиссеем.
И Менелай, сын Атрея, брат Агамемнона явился.
Благо, бычок был упитан, а то бы на всех не хватило.
(Особенно, если принять во вниманье, что Зевсу тоже
Часть туши отправили в качестве взятки под видом жертвы)
Но, живо скинув с хвоста прихлебателей и лизоблюдов,
Маленький пир свой Агамемнон почти что спокойно провел.
Бифштексы и шашлыки с шавермою вином запивали.
И, до кондиции нужной дойдя, Нестор опять поднялся.
«Атреич, айда воевать, мне в горло вино уж не льется» -
Сказал ветеран, пошатнувшись немного, и зычно рыгнул.
Агамемнон сфокусировал взгляд и, икнув, согласился.
Тут же стоявший поблизости громкоголосый глашатай
С воплем помчался в войска, сообщить о начале атаки.

Среди данайцев на пляже Афина в тот день тусовалась,
И у бойцов вид богини безмерную поднял… отвагу.
Так что глашатай лишь рявкнул: - «На Трою! Вперед! За Афиной!»
И мужики, ноги в руки, рванули… рубиться с врагами.
Агамемнон же стоял и считал проносящихся мимо.
«Вот беотийцы промчались (полста кораблей по сто двадцать)
А это - иялмен и Аксалаф со своею дружиной
(приблудные дети Арея, как утверждает их матерь).
Сорок фокейских судов (запиши-ка, писец, я забуду)
Еще сорок – с Аяксом. Да не с тем, а с другим, что поменьше.
А вот те, что с китайской косой на затылке, - абанты
(все там что, сговорились, комплектоваться по сорок судов?)
А, нет! Вот афинских полсотни (отметь Менефея, писец).
Ну вот и Большой Аякс и с ним… тьфу, судов всего дюжина
О! Диомед! Молодца, молодца! (Запиши два по сорок)
Но уж с моею-то сотнею даже ему не сравниться!
А где Менелай, мой брательник единоутробный? Где он?
Опять отсебятину порет, все хочет Елену вернуть
Самолично? С его ли войсками за дело такое хвататься?
Всего шестьдесят кораблей, но амбиций – с избытком.
Хотя… От спартанцев всего ожидаешь. Безбашенный люд.
Нестор(люблю старикана), и с ним аж девяносто судов
Интересно, а как же считать мне аркадцев? Мои или нет?
Я транспорты им предоставил аж шестьдесят единиц.
Они, сухопутные крысы, грести и то не умеют.
Ладно, будем считать, что гонит их ныне в бой Агапенор.
Пиши, вупрасийцы: четыре раза по десять. Не густо…
Еще сороковник с Мегесом Филеичем из Дулихии.
Одиссей (Хитрый, черт! Сам не отмазался, но смог отмазать
Чуть ли не всех своих итакийцев) С ним дюжина суден всего лишь.
Сорок халкидских. И критских два раза по сорок. Нормально.
А это что за позор с девятью кораблями? Родосцы?
Ясно, у них командиром внебрачный сынок Геркулеса
(Помнится, по малолетству пришил он папашкина дядю).
Вот и еще один мамин сынок, симский красавчик Нирей,
Три корабля лишь привел. Лучше бы дома сидел, молокосос.
Дальше – еще два Геракловых внука (пиши – ровно тридцать)
Мирмидонян не видать… Так они же с Ахиллом бастуют.
Ну и пускай, их всего пятьдесят кораблей. Не потеря.
Сорок судов филакийских (ну точно! Они сговорились!)
Эвмел (одиннадцать). Мама его – офигенная баба.
Семь кораблей из Мифона (записывай). Тридцать – из Трикки.
Сорок судов из Ормении. Сорок Оргиссо-Гитонских.
И двадцать два – это чьи же? Не уж то Гунея из Кифа?
Сорок – магнетов. И… Опа! Закончилось войско.»
Все б хорошо. Кораблями считать и быстрей и сподручней.
Только не поровну на кораблях тех наорд разместился –
Где по полсотни всего, ну а где по сто двадцать и больше.
Так что количество пеших и конных бойцов неизвестно.