Троянская ботва (Sam O'War)  Песнь 3.

Парис & Гектор. Парис vs Менелай. Парис & Елена.

Вобщем, на битву построились оба народа с вождями
Троя - с одной стороны, сборная Греции, ясно – с другой.
Вроде бы и воевать никому не охота, но все же
Те и другие бодрятся, орут и галдят, как фанаты.
И тут среди тройского войска прошло оживленье в рядах.
Красавчик Парис появился на поле, сверкая мечом.
Тот самый Парис, умыкнувший у Менелая Елену.
Подвиг лихой одобряли троянцы и в тайне гордились
Тем, что спартанцев обставил Приама-царя младший отпрыск,
Автографы брали у парня и звали в пивнушку с собой.
И вот в результате Париса настигла звездная болезнь.
Решил он, что крутость безмерная в нем изначально живет,
И что не сравнится в бою с ним из греков никто никогда.
Чуб кучерявый эффектно развив по ветру, сын Приама
Звучным фальцетом на бой вызывает любого из греков.
Все б ничего, но одно упустил обстоятельство парень:
Сам Менелай среди первых рядов оказался случайно.
То-то обрадовался бывший муж умыкнутой Елены.
Злобно ощерившись, он перед войском выходит к Парису.
И ничего-то хорошего взгляд Менелая не сулит.
Парис, увидав, кто явился, струхнул и лицом побледнел,
Попятился и боком, боком, укрыться пытался в толпе.
Но там поджидал его Гектор и братский тяжелый кулак.
«Куда это ты навострился? Похоже, надумал бежать?
А кто за тебя довоюет, подумал? Опять старший брат?
За юбками шастать мастак, так за блудни свои и ответь.
А то вишь, какую взял моду, жену у царя воровать.
Ну так пойди, познакомься же с тем, у кого спер Елену.
Уж он тебе вправит мозги. И не спасет Афродита.»
Смутился красавчик Парис и, густо краснея, ответил:
«Тебе хорошо говорить, ты вон какой смелый всегда,
И войсками командовать можешь, и сам кого хочешь побьешь.
А мне всех талантов моих пока лишь на женщин хватало
Но в этом я не виноват, меня Афродита балует.
Вот если б тебе из богинь кто-нибудь покровительствовал,
Ты разве бы сам отказался? И я себе тоже не враг.
Гнев отверженных женщин страшнее войны,
А уж гнев разъяренной богини!.. Не виноватый я, брат.
Но я все же не трушу и пойду с Менелаем сражаться.
Кстати, поскольку он здесь потерпевший, то можно устроить
Дипломатический бой между нами двумя до победы.
Кто победит, тот получит Елену, а кто проиграет,
Та сторона отступает, признав пораженье в войне.»
Гектор слезу умиленья смахнул и пожал брату руку.
«В кои-то веки я слышу, Парис, твое умное слово.
Значит не только красоток морочить ты можешь, братишка»
И, распинав рядовых, Гектор вышел и встал перед строем.
Видя, что парламентер собирается двинуть речугу,
Агамемнон со своей стороны посодействовал тоже:
На подчиненных прикрикнул, и угомонилося войско.
Гектор берет мегафон и вещает на все направленья
«Ахтунг! Увага! Внимание! Мне тут Парис намекает
Что разойтись можно мирным путем или почти что мирным.
Пусть Менелай и Парис разбираются сами друг с другом.
Я предлагаю устроить турнир средь Елениных мужей.
Пусть побеждает сильнейший, а кто победит, забирает
И блондинку свою пресловутую и денежный выкуп.
Мы ж заключим договор о взаимном ненападеньи
И по домам разойдемся. Надеюсь, что так всех устроит.»
Гектор закончил вещать. Над войсками повисло молчанье.
Сам Менелай призадумался крепко над тем предложеньем.
И говорит: - «Я согласен. Урою мерзавца, и баста,
Можно тогда и мириться и всем по домам отправляться.
Надо бы парой барашков скрепить нашу договоренность.
Только пускай сам Приам подтвердит легитимность турнира.
Гектор, прости уж, но я сыновьям его не доверяю.»
Финал менелаевой речи был прерван овациями.
Троянцы и греки наперебой обсуждали свой дембель,
Пели, рыдали, смеялись и делали ставки в турнире.
Агамемнон за барашком послал, Гектор – еще за двумя
И за папой Приамом, чтобы тот подтвердил легитимность.

Кроме двоих сыновей у Приама была еще дочка
Бывшая мисс Иллион – Лаодика, подруга Елены.
И как подруга и дочка царя Лаодика явилась
Прямо в Еленину спальню, где та, чтоб не маяться дурью,
Мануфактуру ткала, гобелены и прочие ткани.
Ворох готовой продукции сортировали служанки.
Каждую штуку сукна помечали они ярлыками,
На гобелены же ставили бирки с царевой печатью.
Но прервала Лаодика процесс производства. Сказала
«Тут собираются бой показательный скоро устроить.
Будут твой муж с твоим бывшим сражаться за званье героя.
Кстати, подруга, они и тебя таким образом делят,
Кто победит, тот тебя заберет вместе с прочим богатством.
Ну не козлы ли, скажи, так с женою живой обращаться?»
Встала Елена, кипя возмущеньем, и вышла из дому,
Следом за ней любопытные посеменили служанки.

Над городскою стеною была смотровая площадка.
В мирное время туристы с нее город обозревали,
А в этот день на площадку Приам со товарищи вышел,
Чтоб лицезреть свои войска, и принцев обоих, и битву.
Битва, похоже, пока отменяется, судя по виду
Мирно слоняющихся под стенами троянцев и греков.
Царь и его старикашки сверчали, не переставая,
Словно десяток кузнечиков или один трансформатор,
Все обсуждали, что сверху увидеть смогли без бинокля.
Но вот Елена пришла, и все взгляды по ней заскользили.
Да, на такую красавицу даже дедки западали.
«Нимфа!»- прошамкал Панфой, и Тимет согласился, - «Богиня»
Клитий и Гикетаон, слеповато прищурившись, встали
И подошли чуть поближе, чтоб зрелищем сим насладиться,
Укалегон с Антенором бросали ей пылкие взгляды,
А Ламп свою ризу оправил и выпрямил спину, как мог.
Приам же, как царь в своем праве, Елене велел рядом сесть.
«Дочка, садись-ка поближе ко мне и помоги старику.
Я без очков плохо вижу, скажи мне, что там за вояка
Весь в бронзе, пурпуре и перьях, красуется, будто он царь.»
«Ах, папа, не будь вы мне свекром, а также троянским царем
То я бы подумала, что вы несведущий простолюдин.
Тот тип, на кого показали вы, и есть царь Агамемнон.
Он мой бывший деверь, брат мужа (пусть лучше бы бывшим и был)»
Приам просиял, узнавая. «Как мальчик с тех пор возмужал!
Мы с ним воевали, Елена, когда Амазонки пришли.»
И старец мечтательным взором снова окинул данайца.
«Вот только не помню я, кто и на чьей стороне воевал.
А это кто, дочка, там сбоку такой кучерявый стоит?»
«А, этот, - зевнула Елена, - Его Одиссеем зовут.
Шельмец, каких мало, но умный, за словом не лезет в карман»
Тут с комментарием встрял Антенор, строя глазки блондинке.
«Как ты чудесно сказала, Елена! И сущую правду!
Я этих типов обоих видал и слова подтверждаю.
Агамемнон у них главный начальник у этих данайцев,
А Одиссея они все за кладезь ума почитают,
На переговоры они один без другого не ходят.
Я так понимаю, что Агамемнону советы нужны,
И Одиссей их дает, сам ответственности избегая.
К тому ж язык у него без костей и неплохо подвешен.
Как встанет, как что-нибудь скажет, и напрочь всех заморочит.
Так что советую я ухо востро держать с итакийцем.»
Он бы еще продолжал излияния, но у Приама
Новый объект интереса –Аякс - возник в поле зрения.
«Дочка, а что это за монструозная туша шагает?
Он раза в два покрупней Одиссея и Агамемнона»
«Это Аякс Теламонид. Кретин… извините, критянин.
Мускулов много, но думать приучен, увы, только ими.
К нам с Мненелаем он часто на пьянки-гулянки являлся
(чтоб не сказать, каждый раз, как от Крита до Спарты доедет)
Если уж так интересно, то я и других многих знаю.
Только вот что-то братишек своих почему-то не вижу,
Кастора и Полидевка. Неужто они закосили?»

Но услыхать размышленья Елены о братьях Приаму
Не довелось. Появился гонец и царю предоставил
Краткий доклад о причине задержки начала сраженья.
Так мол и так, Менелай и Парис на турнире побьются,
Кто победит, тот получит Елену и выкуп громадный,
А проигравший, мол, капитулирует без промедленья,
Так что все ждут лишь Приама, чтоб тот подписал все бумаги,
Ну и прирезал чтоб пару барашков, согласно канонам.

Приама поджилки слегка затряслись, но что делать? Пошел,
Антенора для храбрости лишь прихватив, да бутылку.
Невинная скотская кровь пролилася во славу господню,
Добро, из троянцев и греков гринписовцем не был никто,
Но дух мой вегетарианский весь этот кровавый дебош
Не в силах принять, уж очень мне жалко невинных овечек.
Все кончилось тем, что Приам заявил, будто он не садист
И бой Менелая с Парисом видеть не хочет,
Уселся в повозку, две тушки бараньих туда же швырнул,
И под прикрытием Антенора быстро в Трою вернулся.

А Одиссей вместе с Гектором, поле шагами измерив,
Кинули жребий, кому из двоих поединщиков фора.
Выпало так, что Парису копье кинуть первым придется.
Рати вокруг в возбужденьи сильнейшем богам всем молились,
Ставки немалые сделав, поставив на исход сраженья.

Все это время защитной бронею Парис облачался:
Клёвые латы у брата Ликаока взял погонять он,
Поножи взял попышнее и на ноги их присандалил,
Поверх доспеха навесил Парис портупею и ножны,
И запихнул в них кастет, пистолет, меч с гвоздями и кортик,
Щит отобрал у кого-то огромный зеленый в цветочек,
С гривою конскою шлем нахлобучил по самые брови,
Тяжкое поднял копье (и заметно при том покачнулся).
Что-то подобное и Менелай параллельно бодяжил,
А греки с троянцами, маясь от скуки гоняли волну.
Долго ли коротко ли облачались бойцы, я не знаю,
Но наконец, появились на поле. Народ оживился.
"Соперники вышли на ринг. Красный угол - Парис Приамид,
В синем углу - Менелай Атрейон, царь Спартанский. Сходитесь!"
И первый раунд копейный по жребью Парис начинает.
Долго, решаясь, круги нарезал он вокруг Менелая,
Громко бранился плохими словами, себя подбодряя
И, наконец-то сподобился ткнуть в щит менелаев копьем.
Что ж, результат превзошел ожиданья - спартанца качнуло.

И Менелай, ободренный трибун ликованьем, воскликнул:
"Зевс, умоляю тебя, помоги мне мерзавца укоцать!"
И со всей дури не целясь швырнул свою пику в Париса.
Щит проломил и доспехи троянцу немного попортил
(Тот, бедолага, едва увернулся, а то б ему крышка)
А Менелай, время даром не тратя, свой меч вынимает
И по башке им пребольно шарашит Приамова сына.
Тут бы Парису конец и пришел бы, но меч от удара
Просто таки разлетелся на восемь кусочков, как Нарсил
(Шлем у троянца намного прочней оказался, чем сабля)
"Сука ты все таки, Зевс!" - возопил во досаде спартанец.
"Я же тебя умолял, а ты кинул меня, будто лоха!"
И в состоянии крайнего бешенства сгреб он Париса
Прямо за конскую гриву на каске, как девку за косы
И поволок в направленьи к ахейским ревущим трибунам.
Тут бы опять бы троянскому принцу окстец и пришел бы,
Но амуниция не подвела - лопнул на шлеме ремень,
Предоставив Парису Свободу, а спартанцу лишь кукиш.
Здраво размыслив, что трех раз везенья довольно, троянец
Ретировался поспешно. И скорость, с какой это сделал
В тех, кто следил за сраженьем, посеяла смутные мысли,
Что будто сама Афродита любимца спасла своего.
Царь же спартанский трофейную каску швырнул на трибуны,
Чем вызвал в народе изрядную свалку за тот сувенир.

А Афродита тем временем в стенах дворцовых Троянских
Своему протеже релаксацию организовала:
Легкий массаж, ароматтерапию, джакузи и пиво,
И за Еленой пошла самолично, чтоб все в лучшем виде.
Та пребывала в недоуменьи по поводу схватки
(как впрочем и все остальные болельщики, бывшие там)
И монологом таким разразилась, узнав о причине
Внезапной пропажи с арены второго супруга:
"Ну нифига себе он обнаглел, азиатская морда!
Я тут, как дура, стою, дожидаясь исхода сраженья,
Можно сказать, извелась вся, не зная, с кем спать буду дальше,
А этот принц, с позволенья сказать, дезертировать вздумал!
Иди-ка и спи с ним сама, Афродита, а мне он не нать.
Уж лучше к спартанцу вернуться, чем жить с таким лоботрясом!"
Богиня ей веско так плюнула в морду и произнесла:
"Ты будь осторожней в желаньях. Исполнить могу невзначай.
И будешь ты, царствуя в  Спарте, в спартанских условиях жить."
Эти слова поразили Елену до самых печенок -
За десять лет подзабыла она об условиях быта,
Сопровождавших спартанский брутальный культ тела и спорта.

Ризу поддернув, в покои к Парису Елена явилась,
Плюхнулась в кресло напротив и речи такие вещает:
"Что ж ты, троянская морда твоя, Менелаю поддался?!
Хочешь, чтоб он меня в Спарту обратно забрал, не иначе?!
Что, поматросил и бросил? А мне опосля отдуваться?"
"Ладно тебе разоряться"- Пленительно принц улыбнулся
"Я же не просто с дуэли свалил, а с тобой повидаться,
Чтоб новых сил обрести мне при совокупленьи с тобою.
Вот вдохновлюсь с тобою на ложе и победю... побежду...
Короче, убью Менелая, и будем мы жить-поживать."
Елена размякла и под одеяло нырнула к нему.

А Менелай, аки волк в это время рыскает по полю
и костерит всех богов, и богинь, и троянцев, и греков.
Каждого встречного и поперечного он вопрошает:
"Видел Париса? А ну признавайся, а то четвертую!"
Все уж и рады б ему рассказать, где Парис, кабы знали -
Хуже, чем горькая редька достали безумные вопли.
И Менелай, слегонца запыхавшись, умерил запросы
И завопил в мегафон, чтоб троянцы слыхали и греки:
"Слушайте все! Раз Парис убежал, значит я - победитель,
Так что давайте мне то, что обещано - бабки и бабу!"
Агамемнон отобрал мегафон у братишки и рявкнул:
"А за моральный ущерб пару тысяч накинуть придется!"
Слыша сей ультиматум, ликовали ахейцы, но вяло.